Обоснование: арипипразол в ряду других атипичных антипсихотиков рекомендован как препарат для поддерживающей терапии при шизофрении в случаях, когда у пациента выявляются депрессивные симптомы. При этом депрессии при  шизофрении не указываются в  качестве отдельного показания к  назначению арипипразола. Антидепрессивные свойства препарата учтены лишь в рекомендациях по лечению биполярных депрессий и аугментации терапии депрессий при  рекуррентном депрессивном расстройстве. Отсутствуют работы, характеризующие эффективность и  спектр антидепрессивного действия арипипразола при депрессиях, развивающихся в рамках шизофрении.

Цель исследования: изучить терапевтическую эффективность и  безопасность арипипразола при  аугментации терапии депрессивных состояний средней и тяжелой степени, развившихся в рамках шизофрении.

Пациенты и методы: у 72 больных в возрасте от 18 до 47 лет (все женщины) с депрессивными состояниями тяжестью не менее 17 баллов по шкале Гамильтона в рамках ремиссий приступообразной шизофрении, постшизофренической депрессии и шизотипического расстройства (F20.01 + F32.1–2; F 20.04; F21.3–4 + F32.1–2) изучена эффективность и безопасность аугментации антидепрессивной терапии арипипразолом (Зилаксера®) в  дозе 5–20 мг/сут в  течение 6 нед. Для психометрической оценки депрессии использовались шкала Гамильтона (HDRS-21), шкала общего клинического впечатления (CGI) и шкала оценки побочного действия UKU (UKU Side-Effect Rating Scale).

Результаты: эффективность аугментации антидепрессивной терапии препаратом Зилаксера® была выявлена у большинства пациентов: доля респондеров по шкале HDRS-21 (снижение тяжести депрессивных расстройств на  50% и  более) составила 67,2%, а  по шкале CGI  — 71,4%. При  этом установлено, что группа респондеров имела определенное сходство в плане психопатологической структуры депрессивных состояний.

Заключение: установлено, что у  пациентов, страдающих шизофренией, Зилаксера® обладает отчетливой эффективностью при  аугментации ею антидепрессивной терапии и  характеризуется благоприятным профилем переносимости. Максимальная эффективность препарата в рамках подобного применения наблюдается при депрессивных состояниях с преобладанием негативной аффективности.

Обоснование: злокачественный нейролептический синдром (ЗНС) является грозным осложнением терапии нейролептиками ихарактеризуется высокой летальностью. Большинство современных публикаций попроблеме ЗНС представлено обзорами литературы или ограничиваются описанием отдельных случаев.

Цель исследования: выявление частоты встречаемости ЗНС среди пациентов городской психиатрической больницы, уточнение клинических проявлений осложнения, анализ эффективности проведенного лечения и частоты летальных исходов.

Пациенты и методы: изучено 19 случаев с подтвержденным диагнозом ЗНС, зарегистрированных за4 года в клинической психиатрической больнице Москвы с числом коек 1158. Все наблюдения отвечали критериям диагностики ЗНС поDSM-5 (333.92). Степень тяжести экстрапирамидных расстройств оценивалась по шкале Симпсона–Ангуса (Simpson–Angus Rating Scale). Для оценки выраженности и особенностей кататонической симптоматики использовалась шкала Буша–Френсиса (Bush–Francis Catatonia Rating Scale). Всем больным проводилось исследование общего клинического и биохимического анализа крови с определением количества лейкоцитов и активности фермента креатинфосфокиназы (КФК).

Результаты: частота развития ЗНС составила 0,035% от всех пролеченных за четыре года больных, летальность — 10,5%. Наиболее часто ЗНС развивался на фоне лечения галоперидолом и значительно реже при назначении атипичных антипсихотиков рисперидона и клозапина больным шизофренией, острым полиморфным психическим расстройством, органическими психическими расстройствами, включая деменцию. Влияние таких факторов, как пол, возраст, нозологическая принадлежность, наразвитие ЗНС не установлено. В случаях с летальным исходом возраст больных был выше, чем в среднем по группе. Клиническая картина заболевания характеризовалась сочетанием кататонических, экстрапирамидных и соматовегетативных расстройств с гипертермией, лейкоцитозом и повышением активности креатинфосфокиназы (КФК).

Заключение: ЗНС на сегодняшний день остается относительно редким, но крайне опасным осложнением нейролептической терапии свысоким риском летального исхода иможет развиться приразличных психических заболеваниях при лечении антипсихотиками как первого, так и второго поколения.

Обоснование: учитывая сходство клинических проявлений депрессивного расстройства и депрессивных эпизодов в рамках биполярного аффективного расстройства, диагностические ошибки неизбежны. Как гипердиагностика, так и гиподиагностика биполярного аффективного расстройства слишком распространены, и для установления правильного диагноза может потребоваться несколько лет. Несмотря нато что полностью устранить диагностические ошибки невозможно, важно уменьшить их вероятность засчет лучшего понимания диагностических критериев.

Цель исследования— изучить показатели фронтальной асимметрии ЭЭГ у больных униполярной и биполярной депрессией, а также выявить возможные корреляции с тяжестью клинических симптомов.

Пациенты и методы: обследованы 30 пациентов с депрессией в рамках единственного депрессивного эпизода или рекуррентного депрессивного расстройства и 30 пациентов с текущим эпизодом легкой или умеренной депрессии в рамках биполярного аффективного расстройства. Проводились запись и анализ биоэлектрической активности мозга с вычислением абсолютной спектральной мощности бета- и альфа-ритма во фронтальных отделах коры головного мозга и рассчитывалось соотношение бета/альфа.

Результаты: обнаружено, что пациенты с биполярным аффективным расстройством имели левостороннюю фронтальную асимметрию, соотношение бета/альфа было меньше справа, чем слева (0,57 [0,41; 0,87] против 0,67 [0,43; 1,08], р = 0,007), в то время как у пациентов с униполярной депрессией наблюдался двусторонний паттерн фронтального соотношения бета/альфа (0,67 [0,45; 1,01] против 0,69 [0,45; 0,98], р = 0,441). Также были выявлены статистически значимые отрицательные связи между соотношением бета/альфа в правых отведениях у пациентов с биполярным аффективным расстройством и длительностью заболевания (rs= –0,419, p = 0,033).

Заключение: проведенное исследование продемонстрировало, что показатели количественной ЭЭГ могут быть использованы в качестве дополнительного инструмента дифференциации биполярной и униполярной депрессии.

Обоснование: возрастающий интерес к зрительным нарушениям при шизофрении связан с тем, что они являются потенциальным биомаркером для объективизации психического состояния. Малоизученным остается вопрос о характере связи зрительных нарушений и более высокоуровневых когнитивных функций при шизофрении.

Цель исследования — изучение различий в обработке зрительной информации между лицами с параноидной шизофренией и здоровыми людьми, а также анализ взаимосвязи характеристик зрительной системы с клиническими и когнитивными факторами.

Пациенты и методы: в кросс-секционное исследование были включены 33 пациента с параноидной формой шизофрении и 19 здоровых испытуемых. Когнитивные нарушения оценивали с помощью батареи тестов краткой оценки когнитивных функций у пациентов с шизофренией (Brief Assessment of Cognition in Schizophrenia, BACS), а тяжесть психического состояния — с использованием шкалы позитивных и негативных симптомов (Positive and Negative Symptom Scale, PANSS). Характеристики контрастной чувствительности измеряли с помощью компьютерной визоконтрастометрии.

Результаты: установлено, что зрительная система больных шизофренией характеризуется повышенной контрастной чувствительностью в диапазоне высоких и средних пространственных частот, но сниженной чувствительностью в низкочастотном диапазоне. Снижение контрастной чувствительности в области низких пространственных частот было связано с лучшим когнитивным функционированием и менее выраженными продуктивными симптомами. Контрастная чувствительность в диапазоне средних пространственных частот (СЧ) на уровне тенденций коррелировала с тестами «Порядок чисел», оценивающим рабочую память, и «Речевая беглость», отражающим скорость обработки информации.

Выводы: полученные данные расширяют информацию о характере связей между контрастной чувствительностью и когнитивными функциями. Результаты исследования обеспечат основу для дальнейших разработок более эффективных немедикаментозных методов улучшения когнитивного функционирования.

Обоснование: ангедония представляет собой трансдиагностический психопатологический феномен, который оценивается как ключевой, «ядерный» сразу для нескольких заболеваний— прежде всего, расстройств шизофренического и аффективного спектра. Проблема дифференциации клинических особенностей и выявления нейробиологических механизмов ангедонии в структуре эндогенных психических патологий сохраняет свою актуальность и далека от разрешения.

Цель исследования: сравнительное изучение связи особенностей когнитивного функционирования и ангедонии у пациентов с расстройствами шизофренического и аффективного спектра. Пациенты: выборка составила 40 больных (17 с расстройствами шизофренического спектра; F20.01, F20.02, F21.3, F21.4, F25.0, F25.1 поМКБ-10), а также 23 больных с расстройствами аффективного спектра; F33, F31 поМКБ-10).

Методы исследования: клинический, психометрический, экспериментально-психологический и статистический.

Результаты: у больных с расстройствами шизофренического спектра обнаружены более низкие результаты по оценке способности к предвосхищению удовольствия и способности испытывать удовольствие в социальной сфере. При расстройствах аффективного спектра имела место корреляция антиципационной ангедонии с фонетической вербальной беглостью (r=–0,487; p<0,01), а также связь между непосредственным переживанием удовольствия и ошибками фигуры Рея (r=–0,349; p<0,05). Проявления социальной ангедонии у этих пациентов коррелировали с продуктивностью в тесте фонетической вербальной беглости (r=–0,509; p<0,01) и в тесте визуальной беглости (r=–0,473; p<0,01). У пациентов с расстройствами шизофренического спектра обнаружена связь антиципационной ангедонии с результатом выполнения цветового интерферирующего теста (r=–0,329; p<0,05) и теста комплексной фигуры Рея (r=–0,307; p<0,05). Консумационная ангедония коррелировала с результатом теста вербальной беглости (r=–0,511; p<0,01) и теста комплексной фигуры Рея (r=–0,417; p<0,01). Социальная ангедония оказалась связанной с выполнением цветового интерферирующего теста (r=–0,656; p<0,01), теста вербальной беглости (r=–0,523; p<0,01) и с описанием сюжетной картинки (r=–0,421; p<0,01). Заключение: проявления отдельных параметров ангедонии демонстрируют различия у пациентов с расстройствами шизофренического и аффективного спектра. Пациенты с расстройствами шизофренического спектра испытывают бóльшие трудности с предвосхищением удовольствия и способностью испытывать удовольствие в социальной сфере. Способность к предвосхищению удовольствия может быть ассоциирована с функционированием исполнительных функций, в то время как способность к непосредственному переживанию удовольствия— с функционированием памяти. Социальная ангедония затрагивает широкий спектр когнитивных функций.

Обоснование: в рамках современной дименсиональной парадигмы кататония рассматривается как транснозологическое образование, манифестирующее при различных аффективных и шизоаффективных заболеваниях. В XXI в. все бóльшую актуальность приобретают исследования, посвященные анализу кататонических феноменов, выступающих в клиническом пространстве послеродовых аффективных и шизоаффективных расстройств (J.Y. Lai, T.L. Huang, 2004; A. Nahar и соавт., 2017; C. Kamau, 2017; L. Csihi и соавт., 2022).

Цель исследования: анализ научных публикаций по проблеме кататонии в послеродовом периоде и клинических иллюстраций. Пациенты и методы: представлен анализ трех клинических наблюдений пациенток, проходивших лечение в клинике НЦПЗ по поводу биполярного аффективного расстройства (БАР) (F31.3 по МКБ-10; 1 случай) и шизоаффективного расстройства (F25.2 по МКБ-10; 2 случая) с преобладанием моторных расстройств в клинической картине экзацербации заболевания. Основной метод исследования — клинический, дополнительные — психологическое обследование и оценка данных инструментальной (ЭЭГ) диагностики.

Результаты: двигательные расстройства, регистрируемые в структуре тоскливо-апатических депрессий в рамках экзацербации БАР, представлены феноменами гипокинетической кататонии и выступают в качестве амплификатора аффективных расстройств. Кататонические симптомокомплексы в пространстве шизоаффективных расстройств соответствуют клиническим проявлениям паракинетической кататонии, не имеют прямой корреляции со структурой и выраженностью аффективных расстройств и свидетельствуют о нарастании прогредиентности болезненного процесса.

Заключение: анализ представленных наблюдений свидетельствует о гетерогенности аффективно-кататонических состояний не только по структуре моторных феноменов, но также по психопатологическому профилю аффективных расстройств. Тоскливо-апатические депрессии характеризуются явлениями гипокинетической кататонии, а шизоаффективные приступы — явлениями истерокататонии.

Обоснование: проблема психических расстройств при заболеваниях щитовидной железы (ЩЖ) сохраняет свою актуальность. Клиническая картина и распространенность психических расстройств, как правило, анализируется в зависимости от нозологической формы и степени тяжести эндокринопатии. Однако, учитывая фактически доминирующий синдромальный подход к типологии психических расстройств на основе современных систематик, представляется обоснованным рассмотрение эндокринопатий с аналогичных позиций, исходя из синдромальной/функциональной классификации заболеваний ЩЖ, разделяемых на проявляющиеся либо гипо-, либо гипертиреозом.

Цель: анализ публикаций о психических расстройствах при гипо- и гипертиреозе в историческом аспекте с максимальной глубиной поиска (публикации с 1835 г.), направленный на определение современной проблематики, актуальных тенденций формулирования потенциальных гипотез дальнейших психосоматических исследований.

Материал и метод отбора материала: по ключевым словам «гипотиреоз», «гипертиреоз», «психические расстройства», «депрессия», «тревога», «психоз», были отобраны и изучены литературные источники в базах MEDLINE/PubMed, Scopus, Google Scholar.

Заключение: в результате анализа литературы показано, что количество исследований распространенности психических расстройств при тиреопатиях по сравнению сдругими соматическими заболеваниями невелико, а многие вопросы о взаимосвязи психических расстройств и заболеваний ЩЖ остаются на сегодняшний день нерешенными. В большинстве работ круг исследуемых категорий психических расстройств при заболеваниях ЩЖ ограничивается аффективными и тревожными нарушениями, а генез соответствующих психических нарушений (нозогенных, соматогенных, эндоформных) не квалифицируется. При этом обсуждается ряд значимых с точки зрения авторов обзора аспектов проблемы: «общие симптомы» психической патологии и тиреопатий, дублирующие/имитирующие друг друга; психопатологические продромы и «маски» заболеваний ЩЖ; стресс-индукция, например при болезни Грейвса; психопатология расстройств как непсихотического, так и психотического регистра с анализом связи картины последней с патологией ЩЖ.

Обоснование: разработка вопросов клинической психиатрии в России начала проводиться уже в конце XVIII — начале XIX в. профессорами-терапевтами и врачами других специальностей из академических учреждений, а с 30-х гг. XIX в. постепенно перешла в руки врачей, специально занимавшихся психиатрией (В.Ф. Саблер, Ф.И. Герцог, И.Ф. Рюль, П.П. Малиновский и др.).

Цель: проанализировать историю становления научных концепций в отечественной психиатрии в сопоставлении с актуальными в то время немецкими и французскими психиатрическими концепциями.

Метод: нарративный обзор.

Заключение: автором первого отечественного учебника психиатрии «Душевные болезни» (1834) был профессор кафедры хирургии и душевных болезней Харьковского университета П.А. Бутковский. При создании своего учебника он опирался на учебник одного из основателей немецкой школы «психиков» J.Ch. Heinroth (1818) и взял за основу классификации психических болезней его систематику. Формы психических болезней по П.А. Бутковскому и J.Ch. Heinroth выделялись по двум базисным признакам: преимущественному поражению одной из трех сфер психики: воображения, рассудка или влечений, и по характеру изменения ее функционирования: усилению или ослаблению. При этом с поражением головного мозга П.А. Бутковский связывал лишь группу паранойяльных заболеваний (общую паранойю, сумасбродство, суемудрие, морию) и «приобретенную глупость», объяснявшихся усилением или ослаблением мозговой деятельности соответственно. П.А. Бутковский ввел в русскую психиатрию понятие «динамики» и «психосоматический», которые были позаимствованы у J.Ch. Heinroth, и концепцию «общего чувства» (сенестезии) J. Reil. Выделенные J.Ch. Heinroth формы душевных болезней представляли собой следующую прогрессивную ступень в дифференцировке синдромологических картин психических расстройств (но не психиатрической нозологии, как полагал сам автор), и тот факт, что П.А. Бутковский создал сходную систематику на тех же принципах, способствовал налаживанию взаимопонимания между находящимися в стадии своего формирования национальными психиатрическими школами.

Статья посвящена 125-летию со дня рождения Эмиля Моисеевича Залкинда — доктора медицинских наук, профессора кафедры психиатрии и заведующего психиатрической клиникой Пермского мединститута. В 1922 г. окончил медицинский факультет Донского университета, а позже поступил в качестве ординатора психоневрологической клиники Северокавказского медицинского института в Ростове-на-Дону, где служил до 1932 г. Является автором более 100 научных работ, посвященных проблеме психических расстройств при заболеваниях головного мозга. Инициатор создания Уральского научно-исследовательского психоневрологического института. Награжден орденом «Знак Почета». Кроме медицины увлекался музыкой, окончил Саратовскую филармонию по классу фортепиано у композитора Глиэра, получив высшее музыкальное образование. За большие успехи в области медицины Залкинду присвоено звание заслуженного деятеля науки РСФСР.